Наталья Тарвердян
tarverdn@yandex.ru

     Однажды в детстве я прочитала книжку про земного мальчика и инопланетную девочку. В детстве столь глубоком, что не помню теперь ни автора, ни названия книжки; но мне запомнилось вот что: та девочка, изучая обычаи нашей планеты, очень удивлялась: люди при знакомстве, после того как узнают имя друг друга, интересуются, как правило, возрастом собеседника, его местом работы или учебы и непременно семейным положением. Вместо того чтобы спросить, например, где вам больше нравиться любоваться закатом, или - что вы станете делать, если вам взгрустнется?

     Я все это говорю вот к чему: моя жизнь не представляется мне той сменой вех, которую обычно отмечают биографы: родился, учился, женился и т.д., как бы я не старалась таковой ее себе представить. Наверное, человек в 25 лет вряд ли имеет право так говорить: считается, что у него еще вся жизнь впереди. Но, тем не менее, первая веха из вышеперечисленных имела место быть, я родилась (и это главное), а что уж там было дальше...

     Помню, в какой-то момент мне понравилось делить людей на различные категории: на сов и жаворонков, на тех, кто любит сладкое и не любит, на тех, кто умеет зарабатывать деньги и не умеет; и прочая тому подобная ерунда. С годами категории становились все многочисленней и разнообразней. Потом прибавилось еще: люди, которые постоянно напевают, насвистывают себе что-нибудь под нос, и люди, которые этого не делают. Так вот, я отношусь к первым (еще Бродский писал, что сущность, называемая «я», никогда не меняется, и ход времени мало затрагивает эту сущность): в голове моей постоянно звучала и звучит какая-нибудь музыка. И это то, что остается неизменным, и, видимо, то, что определило ту вторую веху, которая - «учился». Когда я жила в Казани и училась в школе (это была школа при консерватории), то, наверное, если бы где-нибудь в уличной толчее со мною рядом внезапно оказался кто-нибудь, умеющий читать мысли, он бы просто оглох от обрушившихся на него классических симфоний, фортепианных сонат, трио и квартетов, хаотично сменяющих друг друга...

     Сейчас я живу в Нижнем Новгороде. С течением времени записи в проигрывателе сменились, и сменились в очень забавную сторону: сегодня какой-нибудь случайный слушатель моих пластинок услышал бы стихи. Стихи под музыку, музыку на стихи, музыку стихов...

     И еще он увидел бы множество различных картин - и закат на берегу моря, и маленькое кафе в январском Крыму, и ноябрь в Лиссе, и плачущую женщину по имени Анна, и Дон-Кихота, утверждающего, что он надул Сервантеса, и даже камышового кота в камышах.

     Но картины - это всего лишь поверхности, всего лишь двери. А двери, конечно, лучше держать закрытыми, иначе - сквозняк, ветер, метель... и вот уже неосторожный сторонний наблюдатель, рискнувший приоткрыть дверь, заверчен в водовороте событий, о которых еще минуту назад не подозревал; он уже сам - дверь.

     Сам - картина.

     Осколок витража.

     Третья, любимая веха моей жизни.

Поэзия: